Бешенство - Страница 39

– Мама, это твой обед. Клади по кусочку в рот.

Элен положила в рот пустую вилку и чрезвычайно сосредоточенно принялась ее обсасывать.

– Сейчас. Давай помогу тебе. – Тоби поднесла вилку Элен к тарелке, подцепила тягучий кусочек лазаньи и поднесла к ее рту.

– Довольно вкусно, – похвалила Элен.

– Теперь возьми еще кусочек. Давай, мама.

В дверь позвонили. Элен подняла глаза.

– Наверное, это уже Брайан, – решила Тоби, поднимаясь из-за стола. – Продолжай есть. Не жди меня.

Оставив мать на кухне, она пошла открывать дверь.

– Ты сегодня рано.

– Я решил помочь с обедом, – сказал Брайан, входя в дом. Он протянул Тоби бумажный пакет. – Мороженое. Ваша мама очень любит клубничное.

Принимая пакет, Тоби заметила, что Брайан не смотрит на нее; снимая куртку и вешая ее в шкаф, он повернулся к Тоби спиной. Было очевидно, что он старается не встречаться с ней взглядом. И даже когда он повернулся к Тоби лицом, его глаза смотрели мимо нее.

– Ну, как мы управляемся с обедом? – спросил он.

– Я только что посадила ее за стол. У нас некоторые трудности с едой сегодня.

– Опять?

– Она не притронулась к сандвичу, который я ей оставила. И смотрит на лазанью, как на инопланетное чудище.

– Ладно, об этом я позабочусь…

Из кухни послышался грохот, за которым последовал звук разлетающегося по полу фарфора.

– О, Боже, – охнула Тоби и кинулась на кухню.

Элен стояла, ошарашенно глядя на разбитое блюдо. Лазанья разлетелась по всему полу, и даже на стене красовались потеки сыра и томатного соуса.

– Мама, что ты творишь? – взвыла Тоби.

Элен покачала головой и пробубнила:

– Горячо. Не знала, что оно горячее.

– Боже, ты только посмотри на эту помойку! Сыр весь этот…

Тоби схватила мусорное ведро. В ярости и отчаянии она проволокла его через всю кухню к разбитому блюду. Опустившись на колени, чтобы убрать испорченный обед, она поняла, что вот-вот расплачется. «Все идет насмарку. Моя жизнь катится ко всем чертям. Вот и с этим я тоже не могу справиться. Просто неспособна».

– Давай-ка, Элен, милая, – услышала она голос Брайана. – Ну-ка, посмотрим на эти ручки. Ой, нам нужна холодная водичка. Нет-нет, не отдергивай, дорогая. Давай я полечу их. Это ведь ужасно, правда?

Тоби подняла глаза.

– Что такое?

– Ваша мама обожгла руки.

– Ой, ой, ай! – причитала Элен.

Брайан отвел Элен к раковине и пустил ей на руки холодную воду.

– Так лучше? Вот, а теперь мы покушаем мороженого, и нам станет гораздо лучше. Я принес клубничного. Ням-ням.

– Ням, – пробормотала Элен.

Сгорая со стыда, Тоби смотрела, как Брайан нежно промакивает полотенцем руки Элен. Тоби даже не заметила, что мама пострадала. Она молча подобрала последние осколки посуды и шматки застывшего сыра, смыла пятна соуса и протерла стены. Затем подсела к столу и стала смотреть, как Брайан уговаривает Элен поесть мороженого. Его терпение, его мягкое, вкрадчивое обхождение вызывало в Тоби еще большее чувство вины. Это он, Брайан, заметил обожженные руки Элен, он видел, что ей нужно – сама же Тоби видела только разбитое блюдо и запачканный пол.

Часы показывали шесть тридцать, Тоби пора было собираться на работу.

У нее не было сил подняться из-за стола. Она сидела, подперев голову ладонью, позволив себе маленькую отсрочку для отдыха.

– Мне нужно с вами поговорить, – сказал Брайан. Опустив ложку, он осторожно вытер Элен рот салфеткой. Затем поднял глаза на Тоби. – Мне, правда, очень жаль. Такое решение было принять нелегко, но… – Он аккуратно положил салфетку на стол. – Мне предложили другое место. Такое, что я не могу отказаться. О таком я давно мечтал. Поймите, я не искал другую работу – просто так получилось.

– Что получилось?

– Мне позвонили из дома престарелых «Две сосны», это в Веллсли. Им нужен человек, чтобы запустить новую оздоровительную программу арт-терапии. Тоби, они сделали мне предложение. Я не мог отказаться.

– Ты не говорил мне об этом ни слова.

– Мне позвонили только вчера. Сегодня утром я был на собеседовании.

– И ты вот так взял и согласился на эту работу? Даже не поговорив со мной?

– Мне нужно было принять решение немедленно. Тоби, это график с девяти до пяти. Это значит, что я смогу жить так, как все остальное человечество.

– Сколько они тебе предложили? Я заплачу больше.

– Я уже согласился.

– Сколько? Он откашлялся.

– Дело не в деньгах. Не хочу, чтобы вам показалось, будто причина в деньгах. Это… все вместе.

Она медленно откинулась на спинку стула.

– Значит, я не смогу предложить тебе ничего лучше.

– Нет, – подтвердил он, глядя в стол. – Они хотят, чтобы я начал как можно скорее.

– А как же моя мама? Что, если я не смогу никого найти тебе на смену?

– Я уверен, вы найдете.

– И сколько у меня на это времени?

– Две недели.

– Две недели? Думаешь, отыскать сиделку – это просто? Мне понадобилось два месяца, чтобы найти тебя.

– Да, я знаю, но…

– Ну и что же мне, черт возьми, теперь делать?

Отчаяние в ее голосе повисло в воздухе грязной завесой.

Он медленно поднял на нее глаза и посмотрел удивительно невозмутимым взглядом.

– Я люблю Элен. Вы это знаете. И я всегда обеспечивал ей самый лучший уход, насколько мог. Но, Тоби, она не моя мать, а ваша.

Простая истина, заключенная в этом утверждении, обессмысливала любой ее ответ. «Да, она моя мать. Я за нее в ответе».

Она посмотрела на Элен и увидела, что та не обращает на них никакого внимания. Мама взяла салфетку и, сосредоточенно морща лоб, принялась складывать ее снова и снова.