Бешенство - Страница 98

«Они хотят отобрать моего ребенка».

– Добавь питоцин, – велел мужчина. – Давай заканчивать.

Женщина сдвинула полозок капельницы, и Молли почти сразу почувствовала, как начинается следующая схватка; на этот раз она нарастала с такой скоростью и силой, что ее стремительность поразила Молли. Изогнувшись так, что голова поднялась над столом, а подбородок уперся в грудь, Молли стала тужиться. Кровь выплескивалась из промежности и брызгала на подстилку.

– Тужься. Давай, тужься, – командовала женщина.

Боль взвилась до невыносимости. Молли сделала глубокий вдох и снова напряглась. В глазах почернело. Новый очаг боли взорвался и запылал в голове. Она услышала собственный крик, но звук показался ей незнакомым, похожим на вопль умирающего зверя.

– Вот он! Давай же, давай! – воскликнул мужчина.

Молли последний раз напряглась и внезапно ощутила уже иную боль – боль разрываемой плоти. Затем, к счастью, все кончилось.

Вся мокрая и ослабевшая, Молли не могла ни шевелиться, ни разговаривать. Возможно, она даже заснула – сама не могла толком понять. Знала только, что через некоторое время комната вновь ожила. Послышался плеск воды, звякнула металлическая дверца шкафа. Огромным усилием ей все же удалось разлепить веки.

Сначала она ничего не увидела из-за слепящего света ламп над головой. Затем вгляделась в неясный силуэт мужчины, стоявшего рядом и что-то державшего в руках.

У него были волосы – жесткие черные клочки, слипшиеся от крови. Оно было розовым и бесформенным, этакий оковалок на прилавке мясника. Оно двигалось. Сначала мелкая дрожь, затем яростные конвульсии, комок плоти содрогался в руках мужчины, ощетинившись, словно испуганный кот.

– Примитивная мышечная деятельность, – заметил мужчина. – И у нас по-прежнему появляются недоразвитые фолликулярные и дентальные структуры. И от отростков тоже пока не удалось избавиться.

– Ванна с раствором готова.

– В соседней комнате все готово?

– Пациент на столе. Нужен только материал.

– Дай-ка, я его взвешу.

Мужчина поднялся и положил розовый комок на весы, стоявшие недалеко от Молли.

Она поглядела на существо. И поймала взгляд одного-единственного бездушного глаза, лишенного века.

Ее крик взорвался сотней пронзительных эхо. Она кричала снова и снова, и от собственного крика ее охватывал все больший ужас.

– Надо заткнуть ее, – всполошилась женщина. – Пациент может услышать.

Мужчина закрыл рот и нос Молли резиновой маской и пустил газ. Резким движением она отдернула голову. Он схватил ее за подбородок, пытаясь заставить лежать неподвижно и вдыхать едкую струю. Но Молли, словно запуганный зверек, схватила его мизинец зубами и резко сжала челюсти. Мужчина вскрикнул.

Удар в висок был такой силы, будто в ее голове произошла сразу сотня взрывов.

– Ах ты, долбаная сука! – гаркнул мужчина.

– Боже мой, твой палец…

– Шприц! Давай сюда шприц!

– И что?

– Калий. Введи его прямо сейчас.

Молли медленно открыла глаза и увидела возле себя женщину со шприцем в руках. Она видела, как та воткнула иглу в трубку капельницы.

В вену Молли полилась огненная струя. От боли она закричала и попыталась вырваться, но запястье было надежно привязано.

– Все, целиком! – рявкнул мужчина. – Вкати ей всю долбаную дозу.

Кивнув, женщина опустошила шприц.

Количество оказалось невероятным. В завитках эмбрионального мозга покоились по меньшей мере тридцать три отдельные гипофизарные железы – больше, чем давали предыдущие имплантаты. Под микроскопом клетки выглядели совершенно здоровыми, анализы крови девушки тоже были в норме. Больше они не допустят инфекции при пересадке. Они и так дали маху с первой группой реципиентов, когда использовали интактные зародыши, взятые у наемных женщин из нищей мексиканской деревни. Деревни, в которой уже умирал скот.

Теперь ткань взята из генетически измененного эмбриона, полученного в их собственной лаборатории. Он знал, что она чиста.

Доктор Гидеон Ярборо выбрал из имеющихся желез три и опустил их в склянку с нагретым до тридцати семи градусов трипсином. Сам плод – если этот комок плоти можно было назвать плодом – был промыт и помещен в банку со сбалансированным солевым раствором Хенкса. Он запрыгал там, как брошенный в воду мячик, голубой глаз, оказавшись наверху, уставился на Гидеона. За этим глазом не было работоспособного мозга, не было души, однако Ярборо охватила нервная дрожь. Он закрыл банку и отставил ее в сторону. Позже он извлечет и остальные гипофизы. Это был щедрый и весьма ценный урожай, его хватит на десяток пациентов.

Прошло двадцать минут.

Он промыл сосуд с гипофизами солевым раствором. К этому времени трипсин растворил ткань; получилась мутная жидкость, содержащая клеточную взвесь – строительный материал для новой главной железы. Затем он аккуратно набрал содержимое в шприц и понес его в соседнюю комнату, где его уже ждала ассистентка.

Пациент, слегка заторможенный от валиума, лежал на столе. Мужчина семидесяти восьми лет, практически здоровый, начал ощущать свой возраст. Он хотел вернуть молодость, а взамен готов был платить за это и сносить некоторые неприятные ощущения.

И вот теперь он лежал на столе; на голове его была установлена стереотаксическая рамка Тодда-Уэллса, а череп надежно закреплен. Увеличенное рентгеновское изображение проецировалось на 15-дюймовый экран. На нем хорошо просматривалось турецкое седло – маленькая косточка, в углублении которой и располагался выдохшийся гипофиз пациента.

Ярборо опрыскал местным анестетиком слизистую носа, а потом смазал ее раствором кокаина. Затем он вставил длинную иглу в правую ноздрю и ввел анестетик непосредственно в слизистую оболочку.